Поэзия Анны Андреевны Ахматовой является символом стойкости, мужества, неповторимого света русской поэзии. Пришедшая в литературу в начале двадцатого века в рядах замечательной плеяды поэтов Серебряного века, она сразу пошла своим неповторимым путём. …
Мое поколение
Мало меду вкусило…
Две войны, мое поколенье,
Освещали твой страшный путь.
Многие читатели отождествляли, да и сейчас отождествляют творчество Ахматовой и её жизненный путь. Как ещё можно прочитать стихи, в которых лирическая героиня так явно, так открыто раскрывает свой внутренний мир:
Забудут? - вот чем удивили!
Меня забывали не раз,
Сто раз я лежала в могиле,
Где, может быть, я и сейчас.
А Муза и глохла и слепла,
В земле истлевала зерном,
Чтоб после, как Феникс из пепла,
В эфире восстать голубом.
Написанные в феврале 1957 эти строки разве не являются доказательством того, что поэт и лирическая героиня одно и то же лицо? Развести поэта и её героиню не получится и во многих других стихах. Связь Ахматовой с Музой так крепка и нерасторжима, что она обращается к проблеме назначения поэтического таланта и воплощённого творчества в целом ряде своих стихов и прозаических заметок, объединённых общим названием «Тайны ремесла».
Мир вокруг поэта так враждебен и дисгармоничен, что возможность обрести гармонию даёт лишь творчество. В стихотворении «Уединение» впервые возникает символ трагического разобщения поэта и окружающего мира в виде высокой башни, построенной из камней, брошенных в автора этих строк:
Так много камней брошено в меня,
Что ни один из них уже не страшен,
И стройной башней стала западня,
Высокою среди высоких башен.
Но Ахматова, и поэт, и женщина, научилась просто, мудро жить, и потому из её уст выходит только благодарность, потому что «Отсюда раньше вижу я зарю, здесь солнца луч последний торжествует», - и она ближе стала к солнцу, к птицам. Как по-лермонтовски звучат эти строки («Мне тварь покорна там земная; и звезды слушают меня…» «Пророк»). Среди, в основной своей массе, мужского поэтического творчества Анна Андреевна умеет сохранить исключительно женское лицо. В споре с Брюсовым в стихотворении с названием «Творчество» она, кажется, продолжает изысканную звуковую и цветовую игру образов:
…Тогда я начинаю понимать,
И просто продиктованные строчки
Ложатся в белоснежную тетрадь.
Но продолжая следовать живущим в сердце законам акмеизма, она опредмечивает сам процесс создания стихов:
Сердитый окрик, дегтя запах свежий,
Таинственная плесень на стене…
И стих уже звучит, задорен, нежен,
На радость вам и мне.
Творческая лаборатория талантливого поэта – непостижимая область тьмы, загадка, никем из смертных не разгаданная. Автор словно противоречит сама себе: «Подумаешь, тоже работа, - беспечное это житьё: подслушать у музыки что-то и выдать шутя за своё…» Но в другом стихотворении вдруг раздражается криком: «Жёстче, чем лихорадка, оттреплет, и опять весь год ни гугу»!
Сколько создано стихов, в том числе и у Анны Андреевны Ахматовой, о поэтическом творчестве. Её стихи – утверждение вечности звучащего слова, запечатлённого в мрамор поэзии. Каждая строчка просто и в то же время замысловато раскрывает тайны её ремесла… Именно – ремесла. Но оно (это ремесло) такое царственное, величественное, неповторимое: Ахматовское:
Ржавеет золото и истлевает сталь,
Крошится мрамор — к смерти всё готово.
Всего прочнее на земле печаль
И долговечней — царственное слово.
Её словам не истлеть никогда, как предсказала сама поэт.
