Поэзия Иосифа Бродского занимает в современном литературном процессе особое место. Это редкий случай, когда преимущественно русскоязычный поэт получил мировое признание; это связано и с его биографией, и с его особым, близким к западному, менталитетом. Изгнание, по словам Ахматовой, «сделало ему судьбу».

Почитатели И.А.Бродского обычно делятся на две категории: одним нравятся его ранние стихи, другим — поздние; действительно, между теми и другими лежит пропасть. Ранняя лирика Бродского лежит в общем русле поэзии шестидесятых годов. С одной стороны, это — соревнование со всей предыдущей литературой:

Сначала написать лучше, чем, скажем, пишут те, кого ты знаешь, твои друзья; потом лучше (то есть, может быть, лучше и не получалось, но казалось иногда, что получается), чем, скажем, у Пастернака или Мандельштама...

Но, с другой стороны, мы видим у раннего Бродского не столько эстетизацию, сколько стремление к передаче действительно сильного и глубокого чувства. Не случайно такую популярность получили пронзительные строки:

Ни страны, ни погоста
Не хочу выбирать.
На Васильевский остров
Я приду умирать.

Но уже в ранней поэзии видно, что автор ориентируется не только на русские образы (Цветаеву, Мандельштама, Пастернака), но и на западную поэзию, на творчество таких английских поэтов, как Джон Донн, У. Блейк и других. С этим связаны и формальные принципы его творчества. Говорят, что как в свое время Пушкин создал литературный язык девятнадцатого века, так Бродский — творец литературного языка двадцатого. Большинство его стихов написано дольником, торжественным и несколько ироническим, дольником, который кто-то удачно назвал «имперским». Но главное, в чем проявилось новаторство И.Бродского, — это, конечно, синтаксис, сложный, искусственный, переполненный инверсиями и неправильностями. Автор сознательно стремится к такому эффекту, ведь ему вполне доступна и пушкинская ясность:

Приезжай, попьем вина, закусим хлебом
Или сливами. Расскажешь мне известья.
Постелю тебе в саду под чистым небом.
и скажу, как называются созвездья.

Но в поздних стихах Иосиф Александрович откровенно стремится к наибольшей сложности и перегруженности текста. Поздний Бродский — это поэзия перечислений:

Если что-нибудь петь, то перемену ветра,
Западного на восточный, когда замерзшая ветка
Перемещается влево, поскрипывая от неохоты,
И твой кашель летит над равниной к лесам Дакоты.

Особую роль для Бродского играют античные темы. Он, человек, сознание которого неразрывно связано со словом «Империя» (даже эмиграция воспринимается им как «перемена Империи»), а истоки имперского сознания он видит в Древнем Риме. И, несмотря на то, что

Если выпало в Империи родиться
Лучше жить в глухой провинции у моря...–

Бродского такое положение вещей устраивает; он не мыслит себя вне Империи — той или другой, все равно.

Особое значение для поэта имеет и внутренняя ироничность его текстов. Стихи позднего Бродского трудно назвать лирикой — они суховаты и для восприятия требуют не столько душевного, сколько интеллектуального напряжения. Но смягчает их внутренняя усмешка — горькая, но все же усмешка. Как бы мы ни относились к стихам И.Бродского, мы не можем не признать, что он — один из величайших поэтов современности.