Роман Достоевского «Преступление и наказание» – сложное, многогранное произведение. За уличным многоголосьем слышатся народные песни, малые фольклорные жанры, элементы балаганного театра. Не будет преувеличением назвать значительную часть фольклора в романе «уличным» и «кабацким». В первую очередь это сказалось на народных песнях, представленных в романе. Это песни, исполняемые или заказываемые пьяными на улицах или в трактирах. «Безобразное», «сиплое», «разгульное» пение под балалайки и бубен сопровождает бессмысленно жестокое пьяное молодечество в сне Раскольникова:

– По морде её, по глазам хлещи, по глазам! – кричит Миколка.
– Песню, братцы! – кричит кто-то с телеги, и все в телеге подхватывают. Раздается разгульная песня, брякает бубен, в припевах свист. Бабенка щелкает орешки и посмеивается.

Подобные песни и наяву сопровождают Раскольникова в его метаниях по улицам и трактирам. Он слышит различные кабацкие куплеты, исполняемые с прищелкиванием пальцами, подпрыгиваниями и отбиванием такта каблуками. Перед встречей с Мармеладовым он видит задремавшего пьяницу, вспоминающего спросонья какие-то куплеты. Уже после убийства Раскольникова так и тянет к этому шуму, грохоту, пьяному веселью, к толпе:

Его почему-то занимало пенье и весь этот стук и гам, там внизу... Оттуда слышно было, как среди хохота и взвизгов, под тоненькую фистулу разудалого напева и под гитару кто-то отчаянно отплясывал, выбивая такт каблуками. Он пристально, мрачно и задумчиво слушал, нагнувшись у входа, и любопытно заглядывал с тротуара в сени.
Ты мой бутошник прикрасной,
Ты не бей меня напрасно! – разливался тоненький голос певца. Раскольникову ужасно захотелось расслушать, что поют, точно в этом и было все дело.

Еще одной составляющей городской уличной и трактирной лирики является чувствительный романс (по определению Достоевского, лакейская песня), исполняемый под гитару или шарманку. Подобные песни звучат на улицах, певцов приглашают в трактиры. Например, в рассказе о похождениях Свидригайлова:

Весь этот вечер до десяти часов он провел по разным трактирам и клоакам, переходя из одного в другой. Отыскалась где-то и Катя, которая опять пела другую лакейскую песню о том, как кто-то «подлец и тиран»
Начал Катю целовать
Свидригайлов поил и Катю, и шарманщика, и песенников, и лакеев, и двух каких-то писаришек.

По всей видимости, эти песни близки к жанру мещанского (жестокого) романса, получившего большое распространение среди городских низов во второй половине девятнадцатого века.

Рассматривая подобные примеры в романе, можно заметить, что автора интересуют в первую очередь не сами песни, а связанная с ними реально бытовая обстановка, внешний вид исполнителей, манеры, аккомпанемент, реакция слушателей и т. д. Достоевский даже воспроизводит фонетические особенности некоторых песен в уличном исполнении («целлый», «бутошник», «прикрасной»).

Авторские комментарии содержат и эмоционально оценочные характеристики. Манера исполнения чувствительного романса характеризуется так: «Уличным, дребезжащим, но довольно приятным и сильным голосом она выпевала романс в ожидании двухкопеечника из лавочки». О Кате, развлекающей Свидригайлова, сказано: «Пела она свою рифмованную лакейщину тоже с каким-то серьезным и почтительным оттенком в лице».

В такой передаче мир нищего Петербурга становится видимым и слышимым. Но это не единственная роль, которую играют народные песни и романсы в романе. Можно также соотнести содержательную сторону песенных отрывков с идейно художественным смыслом отдельных моментов романа (слова «не бей напрасно» со сценами избиения хозяйки квартальным надзирателем, померещившегося Раскольникову, ударами, которые он наносит своим жертвам во время убийства и во сне, когда старуха смеется над его напрасными усилиями; слова из Катиной песни — «подлец и тиран» – с саморазоблачающей исповедью Свидригайлова – циника и растлителя).

Знаменательно, что из всех героев романа слушателями такого пения Достоевский делает лишь Раскольникова и Свидригайлова. Возможность окунуться в атмосферу улиц, кабаков, толпы дает возможность как бы забыться на время человеку с нечистой совестью: «Здесь было уж как будто легче и даже уединённее. В одной харчевне, перед вечером, пели песни: он просидел целый час, слушая, и помнил, что ему даже было очень приятно».

Рассмотренные нами песни, вошедшие в роман, – примета улицы бедных районов города, характерная особенность быта городских низов, способ их социально-бытовой характеристики. Участвуя в создании мрачного образа города, целый пласт фольклорных материалов лишний раз подчеркивает уродливость, неблагообразие действительности.