Катастрофа 14 декабря 1825 года и обстановка тягчайшей реакции, последовавшей за восстанием на Сенатской площади, заметно отразилась и на характере, а в известной степени даже на внешней продуктивности пушкинского творчества. Вторая половина двадцатых годов, после возвращения Александра Сергеевича из ссылки, — период продолжающегося блестящего расцвета пушкинской лирики. Время надежд на признание, счастье, любовь.

Но крупных произведений, которыми была так насыщена первая половина 20-х годов, Пушкин за это время почти не создал — были написаны только «Полтава», 7-я глава «Евгения Онегина» да несколько незавершенных набросков, самым значительным из которых является «Арап Петра Великого».

Однако под этим кажущимся относительным затишьем шла глубокая внутренняя работа, созревал ряд новых больших замыслов, накапливались силы для нового творческого подъема. Знаменитая Болдинская осень - вынужденное заточение в период холерного карантина вдали от столичной неволи, недреманного ока Бенкендорфа и его жандармов, политической слежки продажных реакционных журналистов, «светской черни», - стала для Пушкина эпохой возрождения.

Скажу тебе (за тайну), что я в Болдине писал, как давно уже не писал. (Из письма П. А. Плетневу)

Давние замыслы, планы, теснившиеся в его сознании, разом вырвались наружу; произошел своего рода творческий взрыв, по количеству и качеству созданных в это предельно короткое время произведений совершенно единственный, беспримерный в истории всей мировой литературы. «Маленькие трагедии», «Повести Белкина», «Домик в Коломне» и десятки стихов глубокого философского и ироничного содержания:

Урну с водой уронив, об утес её дева разбила.
Дева печально сидит, праздный держа черепок.
Чудо! не сякнет вода, изливаясь из урны разбитой;
Дева, над вечной струей, вечно печальна сидит.

В Болдине был завершен «многолетний труд» Пушкина — дописаны последние главы «Евгения Онегина». «Евгений Онегин» является во всех отношениях центральным произведением поэта, его основным литературным «подвигом», как с полным правом сам автор его называет (стихотворение «Труд», 1830 г.)

Миг вожделенный настал: окончен мой труд многолетний.
Что ж непонятная грусть тайно тревожит меня?
Или, свой подвиг свершив, я стою, как поденщик ненужный,
Плату приявший свою, чуждый работе другой?
Или жаль мне труда, молчаливого спутника ночи,
Друга Авроры златой, друга пенатов святых?

Этот вопрос на пороге новых свершений кажется таким актуальным! А впереди ещё много вечных стихов, великий труд роман «Капитанская дочка». Но Болдинская осень останется на века.