Среди произведений, посвященных Октябрьской революции, особое место занимает поэма Александра Александровича Блока (1880—1921) «Двенадцать». Созданная на одном дыхании в январские дни 1918 года, она сразу же привлекла к себе внимание всей России. С огромным энтузиазмом воспринималась поэма рабочими, красноармейцами, матросами, революционной интеллигенцией — теми, кто боролся за утверждение советской власти; поэму жадно читали и в белом стане, а некоторые интеллигенты из прежнего петербургского окружения Блока после опубликования «Двенадцати» перестали подавать поэту руку. «Двенадцать» — ироническая вещь. Она написана даже не частушечным стилем, она сделана «блатным» стилем. Стилем уличного куплета …» – считал Шкловский. Если бы не поддержка Ленина и Луначарского, которые утверждали, что эта поэма – гимн революции, навряд ли поэма была доступна для чтения в советское время. Даже Максим Горький утверждал, что в поэме слышится сатира на революцию.

Словом, равнодушных читателей и слушателей не было. С тех пор прошли десятилетия. Поэма заняла прочное место в истории советской литературы. И сегодня первое знакомство читателя с этим произведением всегда событие, оставляющее в душе неизгладимый след. Чем же объясняется огромная, непреходящая сила воздействия поэмы Блока, её эстетическая ценность? Определяются они характером ее поэтического содержания и художественной формы, удивительно полно и органично ему соответствующей.

Небольшая по объему поэма состоит из двенадцати главок, в каждой из которых свой мотив и свой ритмико-интонационный строй. Но «Двенадцать» — произведение, отличающееся монолитной завершенностью. Что же придает поэме Александра Блока такое единство? Прежде всего, идея чистоты и справедливости социалистической революции, которые обусловлены ее подлинным демократизмом и высотой гуманистических идеалов. Непосредственное художественное воплощение идея эта находит в символическом образе двенадцати — красногвардейского патруля, проходящего «державным шагом» по завьюженным улицам Петрограда и неколебимо утверждающего правду нового мира («Революционный держите шаг! Неугомонный не дремлет враг!» «Вперед, вперед, вперед, рабочий народ!»). Хотя поэт отчётливо понимает, что эти люди далеки от идеала.

В зубах цигарка, примят картуз,
На спину надо бубновый туз!

«Бубновый туз» – нашивка на спине каторжника, отправленного по этапу: ромбовидная яркая фигура была хорошо заметна на спине бегущего в любое время года. Значит, по ней легко было целиться, чтобы убить беглеца. Явный намёк на преступное уголовное прошлое двенадцати. Нет, это не политические заключённые, потому что их речь, призывы и намерения далеки от идеального отношения к своей роли в революции:

 ….Свобода, свобода,
 Эх, эх, без креста!
 …Эх, эх!

 Позабавиться не грех!
 Запирайте етажи,
 Нынче будут грабежи!

 Отмыкайте погреба —
 Гуляет нынче голытьба!

Вот она – анархическая вольница! Где поэзия и воспевание революционной романтики? Однако поэт берёт на себя роль репортёра, он лишь записывает звуки улицы, которые доносятся в открытое окно…

Единство поэме придает лиризм, который пронизывает все произведение и определяет характер символических образов. Ветер, разыгравшийся на улицах революционного Петрограда, — символ социальной бури, которая «на горе всем буржуям» раздувает «мировой пожар». Октябрь для Блока, задыхавшегося в старом «страшном» мире буржуазно-дворянской России, — это великая очистительная сила. Поэт так ждал революционных перемен, так долго воспевал приход Великой Вечной Жены – эпохи очищения, что поверил в неё. В статье «Интеллигенция и Революция», написанной в том же январе 1918 года, что и поэма, Блок утверждал: «Что же задумано? Переделать всё. Устроить так, чтобы все стало новым...» «Мир и братство народов» — вот знак, под которым проходит русская революция. Вот о чем ревет ее поток... Всем телом, всем сердцем, всем сознанием — слушайте Революцию».

Характерная особенность поэмы «Двенадцать» — резкая контрастность всей ее образной системы. С уничтожающим сарказмом, сатирической непримиримостью рисует Блок отдельных представителей старого мира и дает его символико-обобщенное изображение в образе паршивого пса. Свои надежды на торжество жизни «справедливой, чистой, веселой и прекрасной» Блок связывал с революционной стихией и «музыкой революции», которые очистят и переделают всё. Поэтическое воплощение этих сил — образ двенадцати.

Реальное содержание социалистической революции не было, однако, осознано Блоком. С этим связана и известная противоречивость образа двенадцати, и появление идущего перед ними Христа «с кровавым флагом». Гумилёв, будучи глубоко верующим человеком, обвинил Блока в воспевании прихода Антихриста. Эта мысль не лишена смысла. Более глубокий анализ позволяет рассмотреть за вьюгой не очищающей силы революции, а наступление апокалипсиса:

…Только вьюга долгим смехом
Заливается в снегах...

Цветовая гамма тоже свидетельствует об этом: если в начале поэмы чёрный и белый словно делят мир пополам, то теперь, в финале преобладает чёрный, его оттеняет красный, а белый лишь в венчике из роз…

И все же главным в «Двенадцати» оказалось поэтическое утверждение счастья и свободы. Именно этот гуманистический пафос поэмы, выраженный с огромной лирической проникновенностью и эпическим размахом, волнует читателей и сегодня.