В «Мертвых душах» Николай Васильевич Гоголь поднял основные проблемы, присущие русскому обществу и мешающие ему двигаться вперед. Прежде всего, это несоответствие духовного и морально-нравственного уровня хозяев жизни их высокому положению в обществе. В своих произведениях Гоголь изобразил все слои чиновничества: в «Ревизоре» — уездное; в «Мертвых душах» — губернское и столичное (в «Повести о капитане Копейкине»).

В «Мертвых душах» образы чиновников рисуются максимально обобщенно: у города нет названия, у чиновников на первом плане не имена, а должности. Место, которое занимают чиновники, полностью определяет их характеры и даже отражается на внешности:

Мужчины здесь, как и везде, были двух родов: одни тоненькие… Другой род мужчин составляли толстые или такие же, как Чичиков, то есть не так чтобы слишком толстые, однако ж и не тонкие…

Увы! Толстые умеют лучше на этом свете обделывать дела свои, нежели тоненькие. Тоненькие служат больше по особенным поручениям или только числятся и виляют туда и сюда; их существование как-то слишком легко, воздушно и совсем ненадежно. Толстые же никогда не занимают косвенных мест, а все прямые, и уж если сядут где, то сядут надежно и крепко, так что скорей место затрещит и угнется под ними, а уж они не слетят.

Образ города, который возникает в «Мертвых душах», призван подчеркнуть основное противоречие российской государственности: несоответствие видимости и сущности, назначения чиновников («печься о всеобщем благе») и их реального бытия (заботятся о «своей выгоде»). Несколькими яркими деталями Гоголь воссоздает облик типичного русского города, отражающего царящие в государстве нравы, духовную атмосферу, которую следует назвать бездуховной: магазин с надписью «Иностранец Василий Федоров» выражает претензию на заграничную изысканность; городской сад… «состоял из тоненьких дерев, дурно принявшихся, с подпорками внизу, в виде треугольников, очень красиво выкрашенных зеленою масляною краскою», но в газете об этом было написано совсем по-другому: «…город наш украсился… садом, состоящим из тенистых, широковетвистых дерев, дающих прохладу в знойный день».

Так же, как в уездном городе в «Ревизоре», в губернском городе в «Мертвых душах» процветают корпоративность, беззаконие, взяточничество, все чиновники связаны круговой порукой, используют служебное положение в личных целях. И так же, как в «Ревизоре», все чиновники живут в постоянном предчувствии расплаты: «…Страх прилипчивее чумы и сообщается вмиг. Все вдруг отыскали в себе такие грехи, каких даже не было».

В чиновничьем мире искажаются общечеловеческие ценности. Критерием оценки деятельности чиновников становится не служба, а развлечения:

Где губернатор, там и бал, иначе никак не будет надлежащей любви и уважения со стороны дворянства.

Понятия «народность», «семейственность», «просвещение» подменяются противоположными: «Словом, он успел приобресть совершенную народность, и мнение купцов было такое, что Алексей Иванович «хоть оно и возьмет, но зато уж никак тебя не выдаст»; а полицеймейстер в губернском городе «…был среди граждан совершенно как в родной семье, а в лавки и в гостиный двор наведывался, как в собственную кладовую…». «Прочие (чиновники) тоже были более или менее люди просвещенные: кто читал Карамзина, кто «Московские ведомости», кто даже и совсем ничего не читал».

Пустота, бессмысленность существования чиновников ведет к потере человеческого облика, что подчеркивается сравнениями: «Положим, существует канцелярия, не здесь, а в тридевятом государстве, а в канцелярии, положим, существует правитель канцелярии. Прошу посмотреть на него, когда он сидит среди своих подчиненных, да просто от страха и слова не выговоришь. Гордость и благородство, и уж чего не выражает лицо его? Просто бери кисть, да и рисуй: Прометей, решительный Прометей! Высматривает орлом, выступает плавно, мерно. Тот же самый орел, как только вышел из комнаты и приближается к кабинету своего начальника, куропаткой такой спешит с бумагами под мышкой, что мочи нет. В обществе и на вечеринке, будь все небольшого чина, Прометей так и останется Прометеем, а чуть немного повыше его, с Прометеем сделается такое превращение, какого и Овидий не выдумает: муха, меньше даже мухи, уничтожился в песчинку!»

Бал у губернатора создаёт вообще картину в стиле сюрреализма: «Черные фраки мелькали и носились врознь и кучами там и там, как носятся мухи на белом сияющем рафинаде… Они влетели не с тем, чтобы есть, но чтобы только показать себя…»

Бездуховность и бездушие раскрываются Гоголем в развернутых размышлениях о смерти прокурора: «Тогда только с соболезнованием узнали, что у покойника была, точно, душа, хотя он по скромности своей никогда её не показывал».

Проблемы, связанные с чиновничеством в России, стали темой творчества, не только для Гоголя: русская литература вновь и вновь возвращалась к этим проблемам. Вслед за классиком над этими  проблемами размышляли Салтыков-Щедрин, Чехов, Булгаков. Но первенство сатирического изображения всё-таки остаётся за Гоголем.