Творчество Владимира Владимировича Маяковского во все времена вызвало неоднозначную оценку. Всегда были горячие сторонники его стихов и противники, яро не принимающие его поэзию как достойную внимания. Многие делят его стихи на, так называемые, революционные, но не включают интимную лирику, считая её стоящей особняком. На самом деле, это заблуждение.

Во многом этому сопутствовало поверхностное отношение к его лирике. Стихи о паспорте, поэмы «Владимир Ильич Ленин» и «Хорошо», «Левый марш» и множество других творений рассматриваются как что-то отстранённое от личной, интимной темы. А ведь это ошибочное мнение. Для Маяковского Ленин, партия, революция, социализм были глубоко личной темой и жизни, и поэзии.

Товарищ Ленин, я вам докладываю не по службе, а по душе.

В этом «...не по службе, а по душе» — нерв поэзии Маяковского. Хорошо, что многие старшеклассники правильно понимают этот аспект. «Самый яркий день в жизни поэта — день, когда была совершена Октябрьская революция. Это не просто день запомнившийся, не просто счастливый день, это «ярчайший» день его жизни. И потому, что ярчайший день страны стал ярчайшим днем жизни поэта, можно заключить, что счастье Маяковского — это счастье страны, жизнь Маяковского — это жизнь страны, будущее Маяковского — это будущее страны. «Я сам расскажу о времени и о себе»,— пишет Маяковский. Для него время, жизнь страны неотделимы от личных переживаний. Жизнь страны в сердце поэта. Он живет одной болью с ней, борется за нее, переживая и радуясь вместе с ней.

Это было
    с бойцами,
        или страной,
или
  в сердце
      было
        моем

— эти строки — ключ к поэме «Хорошо!» и ко всему его творчеству. Всё, что было в стране, — всё прошло через Владимира Маяковского, через его сердце и находило отражение в его поэзии».

Маяковский был уверен, что в будущем люди станут совершенно другими. Им будут неведомы искушения «меланхолишки черной», им не придется страдать от «взаимных болей, бед и обид», они освободятся от «когтистого медведя ревности», и им не нужно будет наступать «на горло собственной песне». И уж, конечно, они-то никогда не скажут: «Для веселия планета наша мало оборудована», а тем более: «Очень много разных мерзавцев ходят по нашей земле и вокруг». Глядя на самого себя с высоты этого будущего, Маяковский порой ощущал себя в чем-то человеком лишь сегодняшнего, в историю уходящего дня: «с хвостом годов я становлюсь подобием чудовищ ископаемых хвостатых». И хотя многие представления Маяковского о будущем жизнь не подтвердила, и сегодня мы обнаруживаем его строки не в «курганах книг, похоронивших стих», и сам он воспринимается нами не как человек вчерашнего дня и даже не только как наш современник, но и как человек будущего. Это предвидела и предчувствовала Марина Цветаева. В 1932 году она писала: «Своими быстрыми ногами Маяковский ушагал далеко за нашу современность и где-то, за каким-то поворотом, долго еще будет нас ждать». И тогда же: «И оборачиваться на Маяковского нам, а может быть, и нашим внукам, придется не назад, а вперед».

Мы часто и больно говорим об одной из самых горьких бед нашей жизни — равнодушии. Равнодушии, с которым постоянно встречаешься и среди молодых, юных — а им ли быть равнодушными?

Вот масштаб поэтического мышления и человеческого миропонимания Маяковского. «Не по службе, а по душе» — вот исходное в его личном отношении ко всем явлениям общественного мира.