Роман И.А.Гончарова периодически вызывает то бурный интерес, то ярое неприятие читателей. Однако даже 160 лет спустя после выхода этой книги в свет её актуальность не угасает. Мы по-прежнему ищем ответы на вопросы: почему жизнь Обломова сложилась так, а не иначе? Кто виноват в его преждевременной смерти?

В романе четыре части – этакий символ мирового порядка, как насмешка над героем, потому что в его жизни никакого порядка, увы, нет. Первая часть посвящена полностью дню первого мая – праздник Вознесения – который очень пышно отмечался в тот период. Гулянья в Екатерингофе, катание на лошадях, щедрые хлебосольные угощения – ничто не прельщает нашего героя, никто не сможет оторвать его от дивана. Какие только аргументы не приводят посетители.

Первый визитёр – светский фат Волков, который в день должен успеть в десять мест. Зачем? Чтобы вести одни и те же разговоры, кокетничать с дамами, щеголять в новых костюмах – одним словом, заполнять жизнь пустой болтовней, подобием дела, суетливыми целями и стремлениями. Не таков Обломов. Волков пришел к Обломову только чтоб покрасоваться, похвастаться своими «успехами», а слышит ли он Обломова, который обращается к нему с завуалированной просьбой о помощи: «Полно вам, приезжайте-ка обедать: мы бы поговорили. У меня два несчастья…»? Но Волков остается глух к его словам. Он не привык слушать, сопереживать. А Илье Ильичу всего-то и надо было – поговорить.

Второй посетитель – бывший сослуживец Обломова, Судьбинский. Это карьерист, человек, в котором не осталось места ни для чувств, ни для воображения. Вся его жизнь – в работе. И Обломов спрашивает себя: «Зачем это?». Проживет всю жизнь – а душа останется пуста. Хотя искренне удивляется сумме доходов своего бывшего сослуживца. Но это не путь для Обломова – работать с 5 до 12 и с 12 до 5. Илье Ильичу нужна свобода – свобода мысли, чувства. И Судьбинский словно не слышит слов Обломова: «У меня два несчастья».

Следом за Судьбинским приходит писатель Пенкин, у которого тоже много дел: «две статьи в газету каждую неделю, потом разборы беллетристов..., да вот написал рассказ…». Пенкин пытается заинтересовать Обломова современными книгами, да напрасно. Обломов горячо ополчается на современных авторов, высмеивающих пороки, грязь жизни, при этом забывая, что в каждом воре, в каждой падшей женщине спрятан человек! В человеке таится высшее начало, и нужно помнить об этом, сочувствовать ему, помогать подняться, стать лучше и выше. В этом гуманист Обломов видит цель искусства. Пошлость, изображаемая в книгах, о которых говорит Пенкин, глубоко возмущает и огорчает Илью Ильича. И Пенкин тоже, как и предыдущие визитеры, приглашает Обломова ехать в Екатерингоф на гуляния, но – напрасно. И Пенкин остается глух к «двум несчастьям» Обломова. Нет интереса к человеку.

Следующим гостем является то ли Алексеев, то ли Васильев, то ли Андреев – некий безличный субъект, который вроде бы и есть, но никто его никогда не замечает. Меткую характеристику дает ему Захар: «А у этого ни кожи, ни рожи, ни ведения». И, как ни странно, именно этот Алексеев выслушал Обломова, принял, хоть и видимое, пассивное, участие в его двух несчастьях. Но помочь Обломову советом он не сможет. Да и сам Обломов ничего не хочет решать, брать на себя ответственность. «Пусть Захар что-нибудь придумает». Илья Ильич боится перемен, всего, что может заставить его подняться с дивана и что-то делать. Он боится внешнего мира. Так и хочется ему крикнуть всем: «Оставьте меня в покое!».

Михей Андреевич Тарантьев не вошёл, вломился в комнату к Обломову, окончательно смутив его покой. Он земляк главного героя. Это грубый, злой, сердитый человек, ведший «ничтожное существование» в Петербурге на должности писца, «взяточник в душе», вечно всем недовольный.

Была в нем одна черта, что несколько роднила его с Обломовым. Обломов проводит свои дни в мечтах, в уме строя жизненные планы. И Тарантьев – теоретик. Все-то он может устроить на словах, а как до дела доходит – «тут его не хватало». Зачем же Обломов терпел в своем доме подобных людей – Алексеева и Тарантьева?

Зачем эти два русские пролетария ходили к нему? Они очень хорошо знали зачем: пить, есть, курить хорошие сигары. Они находили теплый, покойный приют и всегда одинаково, если не радушный, то равнодушный прием.

Тарантьев вносил какую-то струю жизни, движение «в комнату, где царил сон и покой», его споры, крики, ругань выводили Обломова из состояния скуки. А Алексеев был просто удобен Обломову, он не мешал, мог пробыть хоть сутки в его доме и не быть заметным. К тому же, он мог выслушать Обломова.

Другие посетители – Волков, Судьбинский, Пенкин – заходили нечасто, связь с ними постепенно порывалась, так как они ожидали от Обломова ответного участия в их жизни, ответных визитов, согласно светским правилам. Волкову нужен был приятель для двойного «свидания», Судьбинский звал Обломова на свадьбу в качестве шафера. Пенкин гордился своей «значимостью» в мире печати и ожидал похвалы. Их понимание жизни не совпадало с миропониманием Обломова, и все же они активно вторгались в его покой. Обломов не мог «платить им взаимностью, принимать участие в том, что их интересовало».

Каждый из героев-посетителей олицетворяет жизнь Обломова, какой бы она могла стать, если бы он хотел. Но ни любовь, ни карьера, ни занятие графоманией не привлекали Илью Ильича. Страх соприкосновения с внешним миром, выход из зоны комфорта кажется Обломову катастрофой.

Эти встречи раскрывают основные черты Обломова: это отказ от светской суеты и пустоты, от карьерного роста, не позволяющего человеку свободно мыслить, унижающего человеческое достоинство. Обломов понимает, как бесполезно человек растрачивает себя на пустые разговоры, на видимость службы, на бездарные книги. Он страдает от того, что за все кипучей деятельностью Волковых, Судьбинских, Пенкиных нет любви и сострадания к человеку, нет настоящего дела. В чем смысл жизни? Зачем суетиться? Зачем что-то делать? Покоя просит душа Ильи Ильича именно потому, что не может он вписаться в рамки этой жизни – жизни помещика, светского человека, служащего… Что-то в нем угасло. Что стало причиной апатии? Как он пришел к такой жизни?

На этот вопрос даст ответ лучший, самый искренний и честный друг Обломова – Штольц: «Обломовщина»! Та всепоглощающая тина жизни, дающая право жить или существовать, под названием крепостничество. Зачем подниматься с дивана, если кусок хлеба не надо зарабатывать, не надо пытаться найти применение своим талантам, потому что и так кусок говядины с хересом и прочими деликатесами тебе уже обеспечен с рождения!

Так первая часть романа позволяет нам осознать всю глубину болезни Обломова, его склонность к прекрасному, его понимание и неприятие пошлого… его нежелание жить полной жизнью… А что? Иллюзия тоже жизнь!