Что важнее — истина или сострадание?
Однозначного ответа на этот вопрос дать невозможно. Именно эту дилемму поднимает М. Горький в пьесе «На дне», ставя перед читателем нравственный выбор между горькой правдой и утешительной ложью.
Все герои пьесы — Сатин, Бубнов, Настя, Актёр, Клещ — оказались «на дне» не только в социальном смысле, но и в духовном. Они лишены цели, веры, стремлений. Их жизнь — это бесконечная череда серых, однообразных дней в грязной ночлежке. Они не живут — они выживают. Им не к чему стремиться, некого любить, не на что надеяться.
Но всё меняется с появлением Луки — старика-странника, который приносит с собой не жёсткую правду, а мягкость, заботу и участие. Он разговаривает с каждым из обитателей ночлежки по-своему, тонко чувствуя, что именно нужно этому человеку: Насте — подтверждение того, что её любовь была настоящей, Актёру — веру в возможность излечиться и снова играть на сцене, умирающей Анне — утешение, что на том свете ей будет легче.
Да, Лука говорит неправду. Да, он льстит. Но делает это не из корысти, а из желания помочь. Он видит, что для этих людей правда — не лекарство, а яд. Истина о бессмысленности их существования может только добить их. А вот сострадание — даже выраженное в утешительной лжи — даёт силы жить, хотя бы на какое-то время.
В этом смысле особенно трагична история Актёра. Лука вселил в него надежду: тот был готов бросить пить, начать новую жизнь. Но Лука уходит, и с его уходом исчезает последняя опора. Актёр снова сталкивается с пустотой и безысходностью — и не выдерживает. Он умирает. Однако обвинять в этом Луку несправедливо: он хотя бы попытался помочь. Он не дал правды, но дал веру, пусть и иллюзорную.
Можно представить, что было бы, если бы Лука вместо утешений говорил всем «правду». Сказал бы Анне, что после смерти её ждёт небытие, Актёру — что он никому не нужен и вылечиться не сможет, Насте — что её любовь была выдумкой. Эти слова не стали бы благом. Они только ускорили бы конец.
Горький показывает: истина без милосердия может разрушить. А сострадание, даже если оно основано на лжи, может спасти душу. Сатин, единственный из героев, кто осознанно отрицает помощь Луки, заявляя: «Человек — это звучит гордо!», сам живёт без веры и надежды. Его гордость — лишь маска, скрывающая внутреннюю пустоту. И хотя он осуждает утешения старика, сам не предлагает альтернативы.
Автор не поддерживает иллюзии, он не идеализирует сострадание. Но он и не противопоставляет его истине как злу. Он лишь показывает, как нуждаются люди в тепле, внимании, добром слове — даже если это слово не вполне честное. Порой это важнее любой правды.
Можно вспомнить и другой пример — из реальной жизни. Воспитатели в хосписах, врачи, психологи часто говорят не то, что является правдой, а то, что может облегчить страдание. Это не ложь, это — человечность.
Таким образом, в споре между истиной и состраданием я выбираю сострадание. Потому что правда может быть разрушительной, если она не облечена в милосердие. А сострадание — даже если оно иллюзорно — способно дать надежду, вернуть человеку ощущение собственного достоинства и смысла жизни.