После завтрака, который прошел, как обычно, в молчании, Кабанова удалилась вместе с сыном в соседнюю комнату, где учила его уму-разуму. После наставлений жене, как себя вести в отсутствие мужа, Тихон и Катерина остались в комнате одни.

Это была довольно большая по размерам комната, но тесно заставленная громоздкой старой мебелью... Массивный буфет, стоявший у окна, комод, покрытый вязаной салфеткой, тяжелый сундук в углу, круглый стол и стулья вокруг него — все эти вещи были сделаны добротно. Сразу при входе в комнату в глаза бросались иконы святых и горящая лампадка перед ними. Чистые половицы были застланы вязаными половиками. Все в комнате было чисто и сурово.

Тихон стоял у стола в подавленном настроении, опустив глаза. Это был человек среднего роста, крепкого телосложения. У него жидкие прилизанные волосы, расчесанные на прямой пробор, невыразительные глаза, крупный нос на широком лоснящемся лице, толстые губы, которые указывали на отсутствие воли. В его движениях чувствовалась мешковатость.

После некоторого молчания он обратился к жене с вопросом, не сердится ли она на него. Катерина, молодая красивая женщина с ясными задумчивыми глазами на белом лице, сидела у стола. Красиво очерченный рот и твердый подбородок выдавали натуру гордую и решительную. На ней была приталенная атласная кофта со множеством пуговиц на груди, кашемировая шаль приспущена с плеч, шерстяная юбка, присборенная у пояса, чуть приоткрывала ноги, обутые в высокие ботинки.

Подозрение Кабановой очень задело и оскорбило Катерину, но Тихон замечает: «Все к сердцу-то принимать, так в чахотку скоро попадешь... Ну, прощай, Катя». После этих слов Катерина стремительно сорвалась с места и, подбежав к мужу, кинулась ему на шею и стала горячо просить его взять её с собой. Но Тихон непоколебимо отвечал: «Куда как весело с тобой ехать... Я не чаю, как вырваться-то, а ты еще навязываешься со мной». Если бы он знал, что творилось в эти минуты в душе у жены, он бы никогда не произнес подобных слов, но какое ему дело до нее, если в ближайшие дни «никакой грозы не будет», когда можно будет вволю погулять. Катерина, предчувствуя беду, причиной которой является ее все более крепнущее чувство к Борису, рыдая, произносит: «На кого ты меня оставляешь. Быть беде без тебя! Быть беде!» Тихон довольно равнодушно слушает рыдания жены, потому что ему непонятно её состояние. Как сквозь сон, он слышит её голос: «Ну, так вот что! Возьми ты с меня какую-нибудь клятву страшную...» Катерина кидается в ноги мужу со словами о том, что пусть она умрет без покаяния, если она... но здесь Тихон уже встревоженным голосом произносит: «Что ты! Что ты! Я и слушать-то не хочу!» В эту минуту из соседней комнаты раздается низкий голос Кабановой: «Пора, Тихон!»