Над проблемой творчества размышляли в разные времена все поэты. Так или иначе, определение творчества изменялось в зависимости от времени и политической ситуации.

Известна борьба разных позиций со времен полемики в «Современнике» в середине 19 века, когда сторонники «чистого искусства» спорили с представителями демократического лагеря, утверждавшими, что искусство должно вести в бой, призывать к борьбе за освобождение народа.

В эпоху серебряного века этот спор отошёл на второй план, так как каждый поэт в рамках своего творческого направления пытался представить искусство как благо, как наитие, как явление свыше.

Б.Л. Пастернак в своём стихотворении «Определение поэзии» использует приём антитезы, где противопоставляется «щёлканье льдинок» поединку двух соловьёв, сладкий горох превращается в слёзы, и где звезду необходимо донести до садка в мокрых ладонях. Такой футуристический взгляд на определение творчества кажется самобытным и привлекательным, однако совершенно противопоставленным взгляду символиста В. Брюсова в стихотворении «Творчество».

По мнению поэта-символиста, процесс творчества есть туманный замысел, едва слышимый, с трудом различаемый в пространстве, однако постепенно облекающийся в какие-то осязаемые образы. Его восприятие творчества сродни медитации, погружению в параллельные миры, открывающие истину.

В стихотворении «Творчество» А.А.Ахматовой возникает довольно опредмеченное понятие, вполне зримое и звучащее по возрастающей. В противовес вселенскому, глобальному определению поэзии Пастернака и оторванному от жизни пониманию творчества Брюсова, поэзия у Ахматовой есть собрание каких-то звуков («в бездне шёпотов и звонов »), среди которых возникает один всё победивший звук и «рифм сигнальные звоночки». Процесс творчества так прост и чист, когда «просто продиктованные строчки ложатся в белоснежную тетрадь».

По прошествии времени данные взгляды на творчество кажутся сегодня эталонными, так как вместе они дополняют друг другу и создают общую картину этого загадочного процесса.